Слово осетина
(семь часов ингушско-осетинской войны)
…Вечером я явился в штаб ополчения. В кабинете у командующего было много народу. Подводили итоги прошедшего дня и ставили задачи на следующий. Я доложил Суанову о выполненной работе, о двух пробоинах, полученных при обстреле в Октябрьском, и о том, что из Южной Осетии привез 10 человек, остальные, около 150 человек, выехали на машинах и скоро будут здесь.
Около одиннадцати часов ночи отряд югоосетинских добровольцев прибыл к штабу ополчения. Отряд остался на плацу, а старший – Парпат с двумя рослыми и крепкими бойцами вошли в кабинет командира.
Парпат был маленького роста, в спортивном костюме, на голове – цветастая вязаная шапочка с бубенчиком: он был больше похож на анархиста, чем на бойца. По его бокам стояли здоровые парни в камуфляжных костюмах и армейских бронежилетах, с автоматами.
Минуту молчания прервал Парпат:
– Нас полторы сотни, приехали воевать. Я ничего не понимаю: или у вас тут не воюют, или ваши люди от страха соображать перестали? На въезде в город останавливаем машины, спрашиваем прохожих: где идет война? Покажите! Никто ничего не знает, куда нам ехать и где воевать. Мы хотели сходу вступить в бой, но не получилось. Хорошо, что хоть показали, где находится ваш штаб. А теперь дайте нам участок «работы», и мы сразу же выступаем! Я – командир отряда, зовут Алан Джиоев, народ окрестил Парпатом, – сказал он.
Я в первый раз увидел его, хотя был наслышан о его храбрости. И поэтому тот момент нашей первой встречи хорошо запомнил. Все, кто его знал, подходили и обнимались с ним. А с остальными он знакомился. Я сидел на диване, и когда Суанов назвал меня, Парпат подошел с удивленными глазами и произнес; «Это ты тот самый Инал Остаев?». Потом крепко обнял и сказал: «Спасибо тебе за все, и пусть Бог и народ оценят твои заслуги. – Похлопал он меня по плечу. – Я думал, что ты громадный мужчина, а ты такой же маленький, как и я», – улыбнулся он.
Суанов спросил, что им нужно из вооружения. «Парпат» ответил, что они ни в чем не нуждаются, у них все с собой.
–Тогда я распоряжусь, чтобы вас покормили с дороги, отдохните, а утром – в бой.
Парпат в своей резкой манере возразил: «Генерал! Никаких отдыхов! Покажи, куда идти, и мы немедленно выступаем!».
У Суанова не было другого выхода, как подозвать его к карте и начать объяснять ему обстановку.
– В Южном крепко засели ингуши, и мы не можем оттуда их выбить. Но самое тяжелое положение в Карца.
Двое суток не можем его взять, чтобы открыть путь к Пригородному району. Внутри района в нескольких населенных пунктах идут ожесточенные бои.
– Сколько дворов в этом Карца? – спросил Парпат.
– Дворов 150 - 200, – ответил Суанов и продолжал ему объяснять на военном «языке» тактические приемы взятия Карца, Южного и Реданта.
– Генерал! Я не понимаю эти фланги, позиции и др. Ты дай мне проводников, пусть окажут, где находятся эти поселки, боль¬ше нам ничего не надо. Сейчас почти 12 часов ночи. К 6 часам утра ни одного агрессора в этих поселках не будет! Даю вам слово осетина. А завтракать будем в Назрани.
И тут же распорядился для своих бойцов: джавские и квайсинские идут на Южный и Редант, а цхинвальские – на Карца.
Я долго смотрел вслед и удивлялся его решительности и смелости. Война в Южной Осетии сделала многих осетин такими отчаянными, смелыми и бесстрашными.
Штаб всю ночь работал. Я уехал домой, чтобы отдохнуть перед полетами следующего дня. Утром, в 8.00 перелетев на «гизельский круг», явился в штаб. Здесь царило оживление, у многих были радостные лица.
Всю ночь шли бои. И в 6 часов утра отряд из Южной Осетии освободил поселки Карца, Южный, Редант.
Отряды Южной и Северной Осетии, воодушевленные успехом, стали преследовать ингушей, углубляясь на территорию Пригородного района, освобождая осетинские населенные пункты. Ночь со второго на третье ноября была переломной
